С 12 по 14 июля в Театральный центр имени Вс. Мейерхольда приютит фестиваль-кочевник  «Русская сказка». Родился он из совместного поиска авторского театра «Эскизы в пространстве» и актрисы Ксении Орловой, ставшей еще и куратором фестиваля. Режиссером «Русских сказок» приглашена Яна Тумина. Ольга Ковлакова поговорила с участником лаборатории, сценографом, одним из основателей театра «АХЕ»  - художником Павлом Семченко, чтобы лучше понять из каких корней растет визуальная составляющая проекта.

Театру «АХЕ»  уже около 30 лет. И это не только два бессменных участника, Вы и Максим Исаев, но и большое количество людей, сотрудничавших с вами раньше и сейчас. Какой критерий отбора в «АХЕ»?

— Основной критерий – «плодородность» человека.

Меняются ли ваши взаимоотношения с соавтором Максимом Исаевым с течением времени?

— Развитие у нас шло, как мне кажется, индивидуально. Мы не смешались, как вино и молоко. Мы скорее масло и вода, которые нельзя смешать.

Есть ли у Вас проекты, которые Вы  создали как куратор?

— Нет. Может, если только фильмы… Чаще меня провоцируют, приглашают. Я приглашаю товарищей, а вместе мы провоцируем зрителей.

Как случилось, что  Вы стали сценографом проекта «Русские сказки»?

— В проект меня привлекла Яна Тумина. Я знал, что есть коллектив «Эскизы в пространстве», знал Ксюшу Орлову, но ничего конкретного. Это абсолютное доверие к Яне. Имея шлейф прожитых лет и сделанных вместе спектаклей, мне интересно с ней поработать .

Почему Вы пригласили художником по костюмам Анис Кронидову, а не разработали их сами?

— Это Янина воля, она же режиссер. И у Анис очень интересные работы. Я считаю, что человеком возрождения быть хорошо, но не всегда верно.

Павел, Вы часто проводите мастер-классы. Вы уже чувствуете себя педагогом, учителем?

— Как раз нет. У меня отрицательный педагогический талант. Я глубоко верю, что нужно понимать и любить людей, которых ты учишь. Это серьезный акт. У меня есть опыт, но я сам еще продолжаю учиться. Лаборатории эти я рассматриваю как совместное переживание. Всегда хочется, чтобы ученик пошел дальше учителя.

Есть ли те, кого Вы можете назвать своими учениками?

— Опосредованно, возможно, да. Но называть не буду. Это можно понять по тем мимолетным упоминаниям, которые периодически мелькают в интервью или в рецензиях на спектакли. Говорят: «Вот это АХЕ».

У вашего названия «АХЕ» четко закрепленный смысл или он меняется со временем и вообще вариативен?

— Вариативен. Как рассказ анекдота из уст в уста. Вообще хочется приблизиться к отсутствию смысла. Это явление природы или театра. Искусства. Беспредметность.

Какое основное качество, на Ваш взгляд, определяет художника?

— Художник или артист должен быть наблюдательным. В ситуациях, когда меня принимают за педагога, я настойчиво предлагаю быть наблюдательными. Весь окружающий мир можно описать как комбинацию предметов или явлений. И между ними выстраиваются связи как   главные, так и второстепенные. Одно дополняет, а другое противоречит. В каком-то смысле, мы приравниваем себя к творцу, который может изменять эти комбинации своей волей.

Вам ближе предметный мир природный или рукотворный?

— Здесь нет четкой черты. Муравьи строят муравейники, грибы прорастают сквозь асфальт. Созидают они или просто выживают? Это способ жизни – пробиться через асфальт. Всегда можно увидеть волю органической жизни над неорганической.

Если говорить об уличном театре, то что Вам ближе «лэнд арт» или «стрит арт»?

— Любой, кто занимается уличным театром, знает, что это совершенно другие энергии. Важен процесс, а не то какая атрибутика: урбанистическая или природная.

Ваш театр скорее ритуальный. Как Вы думаете,  есть ли в нем драматическая составляющая?

— Когда играешь в ритуал, сам процесс существенен тем, что происходит. Процесс включения и есть результат. А когда есть драматическая составляющая, точка «а» и точка «б», то это уже другие законы. Но эти процессы могут быть соединены и мне одинаково интересно этим заниматься. В любом случае, у АХЕ и в драматическом действии будет присутствовать ритуальность, сакральность. Это же интересно почему человек умеет разговаривать и любит смотреть на звезды.

А возможно, что на спектакле у Вас не случится нужного состояния?

— Мне интересно в этом состоянии находиться, оно для меня более комфортно, чем какое-то другое. Эту реальность я предпочитаю бытовой реальности. Это удовольствие, упражнения во время которых ты обретаешь свою суть как человек и как художник. Кто-то другой доводит себя до состояния просветления, единения с космосом различными практиками.

У «АХЕ» был период подобных практик?

— Нет. Только опосредованно, через встречи с людьми, которые этим занимаются. Мы особо не погружались, а создавали свои псевдо-практики и псевдо-ритуалы.

Это идеологический отказ от подобного опыта или лень?

— Скорее второе.

Ощущение своего стиля произошло сразу или это кристализация длительного опыта?

— Время, опыт… Но процесс еще не закончился.

Расскажите о своем последнем доме – площадке «Порох» на Заводе слоистых пластиков.

— Замечательно, что здесь мы можем делать то, что хотим. Это норка с интересной геометрией. Кроме того, приятно, что это территория действующего завода. Только хорошо бы добавить технических средств.

Что интересного можно ждать от «АХЕ» до конца 2019 года?

— «Сказки», «Состав Мира» , «ПраРабле», совместный с польским театром KANA проект «Seat down tragedy».