Мнение Борису Иванову и Анатолию Адоскину комического опыта не занимать: их классическая пара – толстый и тонкий – отметилась на всевозможных театральных капустниках. Им легко представить себе все тяготы «искусства на двоих», когда особое значение принимают, казалось бы, совершеннейшие мелочи. Вилли Кларк и в шутку, и всерьез ненавидит Ола Льюиса всего лишь за то, что тот плюется на сцене и постоянно тычет длинным пальцем в грудь, отчего у Вилли «до сих пор синячище во весь живот».
42 года комиков держала в узде работа, и оскорбления были исключены. Теперь другое дело. При встрече им нужно непременно выговорить друг другу все самое неприятное – все, о чем раньше молчалось и что из последних сил сдерживалось. Пожалуй, это закон взаимодействия. Холеный и запущенный. Жилистый и полный. Свежий, спортивный и одутловатый, болезненный. Комики на пенсии, вздорные старики только и делают, что капризничают, подкалывают друг друга, хвалятся, мелко мстят за былые обиды. Свою теперешнюю жизнь забытые публикой, но пока еще легендарные актеры строят как новый комический номер.
Саймоновских «Комиков» где теперь только не играют: и в антрепризах, и в провинциальных театрах. И только в Театре им. Моссовета догадались о причине странного поведения Вилли Кларка. Борис Иванов играет его патриотом профессии, изнывающим без настоящего актерского занятия. И его вздорное поведение, его задиристая ирония, направленная в сторону Ола, имеют вполне очевидное основание. 42 года их союз нельзя было разорвать. Но в один прекрасный день Ол сказал, что больше не выйдет на сцену. Он предпочел отдых работе. И дело всей жизни распалось. А Вилли Кларк остался не у дел. И он так и не смог простить Олу предательства. Искусство не может умереть просто так, за здорово живешь.
В Театре им. Моссовета появился настоящий актерский спектакль. Того самого свойства, которым славились раньше классические «моссоветовские» постановки, когда премьерами театра были Фаина Раневская и Ростислав Плятт. Теперь другое время и другие «великие старики» (пусть простят автора актеры – обозначаю здесь не столько возраст, сколько известное театральное амплуа.) Что-то прибавляется к актерской фактуре, «прилепляется» с возрастом – нечто трогательное и вместе с тем магическое и мощное. Исчезает физиологическая энергетика, тает моложавость, нет былой бодрости. И в этот момент в актерской фактуре начинает проступать театральный опыт – как оказывается, великая вещь. Именно он облагораживает и холит актерские души, расточая бездну какого-то особого, теплого обаяния.
