По результатам опроса театральных критиков, проведенного журналом "Ваш досуг", Игорь Гордин сегодня входит в первую тройку лучших актеров Москвы, наряду с Константином Райкиным и Андреем Смоляковым.
- Когда вы решили стать актером?
- В театральный институт я поступил поздно, уже окончив ленинградский Политех по специальности "физик-ядерщик". Все это время я проверял себя и, когда в двадцать четыре года понял, что не могу без театра, поступил в ГИТИС к Ирине Судаковой. Больше никуда не брали, говорили, что я уже старый.
- У вас не было внутренних противоречий между "физиком" и "лириком"?
- Пожалуй, нет. В Политех я поступал, как многие, не представляя себе, чем буду заниматься. Учась там, пробовал поступать в театральный. Меня даже чуть не взял к себе на курс Лев Додин. Но все окончилось плачевно: я прошел три тура, но из-за формальностей, связанных с документами, меня не допустили до экзаменов. Судьба моя могла сложиться совсем иначе.
- Вы сказали, что педагогам было трудно работать со сформировавшимся человеком, слишком "старым" для обучения. Вам, наверное, тоже нелегко было "ломаться"?
- Скорее, мучением для меня были годы в техническом вузе. В ГИТИСе я был так счастлив, что дорвался до любимого дела. Посещал все лекции и вообще был примерным студентом. Как самый "старый" на курсе, я играл возрастные роли, включая Фамусова. А, придя в театр, наоборот, стал играть молодых и порывистых людей. Хотя играть их мне все сложнее.
- У вас были кумиры среди актеров?
- В юности кумиром был Андрей Миронов. Зрители даже подмечали, что я ему иной раз подражаю. Кумиром всегда был и Олег Борисов, и вся товстоноговская гвардия. С большим интересом я смотрю спектакли, в которых играет Константин Райкин. Он фанатично предан театру и до сих пор не потерял этого чувства. Сегодня он актер № 1.
- Раз уж вы любите товстоноговских актеров, в вас, похоже, еще сильна “невская закваска”. Чем отличается театральная жизнь в Петербурге от московской?
- Питерский театр идет в глубину. Вот, например, Кама Гинкас – питерский режиссер. А Марк Захаров – московский. Он замечательный: открытый, зажигательный, темпераментный, но воздействует на совсем иные рецепторы.
- А чем отличаются петербуржцы от москвичей?
- В Питере люди уравновешенны, они не суетятся и везде успевают. Попав в Москву, я очень долго ее не принимал. Жизнь в чужом городе была мучительной. Для многих петербуржцев переезд в Москву – достаточно сильный удар. Именно поэтому в институте я был очень целеустремленным. Часто ходил в театры, чтобы понять, что из себя представляет театральная Москва. За первый год жизни в Москве я посмотрел около ста спектаклей!
- Профессиональная жизнь в столице началась у вас с “Современника”, не так ли?
- Да, я был очень благодарен Галине Борисовне Волчек за приглашение и надеялся, что на меня посыплются роли. Но потом понял, что до этого долгий путь. Молодому актеру надо пройти все стадии, начиная с бессловесных ролей и эпизодов. А я закончил институт в двадцать восемь лет, и времени на “разгон” у меня не было. Так случилось, что меня позвали в ТЮЗ играть в спектакле "Иванов и другие" роль Боркина. Произошло трагическое событие: за три дня до премьеры убили актера Олега Косовненко.
За несколько дней меня ввели в роль. Было очень сложно, весь театр был в трауре, а я в день поминок репетировал. Олег был любимцем театра, и заменить его в полной мере я, конечно, не мог. Выдержать все это напряжение мне помогли коллеги-артисты, которые отнеслись ко мне очень доброжелательно.
- Вы никогда не комплексовали по поводу того, что ТЮЗы всегда считались как бы не настоящими театрами?
- ТЮЗ Генриетты Яновской для людей посвященных – это театр не только для юных. В свое время спектакль “Собачье сердце”, с которым Яновская пришла в театр, прогремел на всю страну. Он объездил весь мир, и с него началась новая история МТЮЗа. Сейчас театр работает для людей, которые хотят получить от спектакля больше, чем просто развлечение. Нынче, когда театры всеми способами борются за зрителя, от Яновской и Гинкаса требуется большое мужество, чтобы твердо держать свою линию.
- И Яновскую, и Гинкаса принято считать режиссерами-диктаторами. Это на самом деле так?
- Все зависит от актера. Если он способен переломить себя, присвоить партитуру режиссера, тогда происходит настоящее творчество. Если нет, то появляется некая схематичность. Все театральные свершения происходят при режиссерском авторитаризме. Если его не существует, актеры быстро “съедают” режиссера. Артистам потакать нельзя.
Но часто происходит другая вещь. Например, “Дама с собачкой” сейчас идет совсем иначе, чем на премьере. Мы постепенно начинаем искать пути возможного общения со зрителем. Мы немного “освободились” от режиссера. При этом мы соблюдаем рисунок Гинкаса, который выверен до миллиметра. Я ведь очень послушный актер, у меня спокойный характер. Я Телец, а люди этого знака взрываются только два раза в жизни.
- При всей вашей сдержанности “Дама с собачкой” перещеголяла все шекспировские трагедии по накалу страстей. Вы не противоречите Чехову?
- У нас почему-то принято считать, что Чехов – лирический писатель. А это неверно. Чехов трезвый и даже горький писатель. “Иванов”, “Черный монах”, “Дама с собачкой”, которые идут у нас в театре, - это абсолютно не лирические спектакли. Это жесткий Чехов. “Дама с собачкой” - глубоко драматичный рассказ, близкий к трагедии. Здесь нет смерти, но ситуация все равно безвыходная. Жестокий Чехов оставляет Анну Сергеевну и Гурова в тупике. Что будет с ними дальше, не знает никто.
- А вы знаете? Не пытались додумать за Чехова?
- И я не знаю. Этот рассказ о том, как человек раздавлен любовью. Был нормальный чиновник, служащий банка, в меру циничный. Знал многих женщин, спокойно изменял жене. И вдруг любовь! Гуров борется с ней, пытается уйти, но она его “накрывает”. Происходит перерождение Гурова, который все равно испытания любовью не выдерживает. Чехов не ставит точек. Его героям надо еще найти иной способ существования в непредсказуемой ситуации.
- Трудно ли быть мужем телезвезды Юлии Меньшовой?
- С этим “бороться”, конечно, трудно... Бороться можно только работой, честно добиваясь своих результатов. Юле было тяжелей, когда она попала в театр. Ведь на нее смотрели, как на дочь знаменитых родителей. Но и она добилась всего своим трудом. И сейчас она “сама по себе”. Заслуженно!
