О хрупком и любви

Спектакль Жозефа Наджа Sho-bo-gen-zo на Чеховском фестивале примиряет Европу с Азией и ищет новое в старинном ритуале.

Поклонникам яркого и громкого лучше пойти в другое место. Французский хореограф Жозеф Надж и ведомый им Национальный хореографический центр Орлеана работают явно не для них. Их публика любит новые смыслы, особенности, подробности и оттенки, а больше прочего жаждет особой атмосферы, большим мастером которой давно проявил себя Надж.

В Москве он бывал много раз, и лучшая часть города всегда влюблялась в него без памяти. Столь иронично любимый у нас тип рефлексирующего интеллигента угадывался в нем даже тогда,когда Надж на это не рассчитывал. Когда-то он оглушил «Полуночниками» по Кафке, инсценировав фантасмагорию: по сцене порхали гигантские дядьки, какие-то темные личности с поднятыми воротниками возникали из ниоткуда и пропадали в стенах — словом, делал Кафку былью, как делал бы на его месте сам автор. Затем Надж показывалнежное «Время отступления» про сложный поиск общего языка между обычными М и Ж. Потом очаровывал сложно смешанным из снов и надежд «Шерри-бренди». А разборчивый в пристрастиях Французский культурный центр всегда находил возможность поддержать его приезд в Россию, поскольку завзятый маргинал — венгерский студент, занимавшийся танцем и философией, — органично превратился во французского хореографа сего дня, что бы мы под этим ни подразумевали.

Словам Жозеф Надж не доверяет, в его спектакли они обычно прорываются только хорошо интонированной абракадаброй. Потому что главное и важное озвучивания не терпит. Вместо слов в спектаклях мирно уживаются танец, живая музыка, драматическое действо, куклы, иногда даже видео и цирковые фокусы. Придумывать сценографию предпочитает сам, что, наверное, проще, чем объяснять свою затею кому-то другому. Именно так он поступил в Sho-bo-gen-zo, но, впрочем, он никогда не выпячивает свое лидерское положение в труппе, и нынешний камерный по формату спектакль считает сочинением четырех авторов. Танцовщики — Жозеф Надж и великолепная тонкая Сесиль Луайе.

Музыкальная композиция — Жоэль Леандр, он же контрабас, и Акош Cелевени, он же саксофонист, играющий еще на нескольких инструментах. По отзывам смотревших, пьеса странная. Идет почти час без антракта. Она как будто о Японии, но во многом придуманной фантазией автора. Единственная на сцене пара рассматривает отношения самурая и его традиционно воспитанной возлюбленной. Тут под лупой оказываются странные оттенки любви и осмотрительности, господства и подчинения, привычек и новых желаний. Притом Наджу не изменяет тонкое чувство юмора и умение выплеснуть самые хрупкие эмоции, отчего история становится подозрительно похожей на трагикомедию. Может быть, это новый облик «Времени отступления», только в другом культурном и историческом контексте и спустя почти десять лет. В любом случае, Надж умеет приблизить острое ощущение того, что проблемы у людей при любой географии и привычках одинаковы. Остается только отнестись к ним с ироничным спокойствием.