В преддверии 70-летия снятия блокады проходят масштабные реконструкции освободительных боев. Что заставляет современных людей отправляться в другое время? Это увлечение для не наигравшихся в войнушку, способ уйти от реальности или исторический театр? Об этом VashDosug.ru расспросил трех реконструкторов, «живущих» эпохой Великой Отечественной войны.
Вторая Мировая война — самая свежая рана и самое последнее масштабное историческое потрясение, которое затронуло каждого в нашей стране. Всего на расстоянии вытянутой руки — в историях жизни бабушек и дедушек. Участие в постановочных боях — желание прикоснуться к историческому опыту своей семьи и воплотить в жизнь рассказы родных, отдавая дань уважения их подвигу.
Есть и другая очень важная цель — поймать ускользающую нить, которая соединяет уходящее поколение ветеранов и поколение нынешних детей. Все больше и больше война забывается, обрастает мифами, теряет личную составляющую для молодых. Потому реконструкторы стараются максимально точно воссоздать картину боев и через эту атмосферу заинтересовать молодежь, сохранить память и историю живой и актуальной.
Женский взгляд
Евгения Порошина, 25 лет, занимается реконструкцией с 2007 года, состоит в военно-историческом клубе «Балтиец». Имеет два высших образования: инженерное и экономическое, работает инженером-проектировщиком.
Евгения пришла в реконструкцию достаточно распространенным для девушек дорогой: она встречалась с молодым человеком-реконструктором. С тех пор они успели расстаться, но из реконструкции Женя не ушла. Здесь она встретила своего нынешнего мужа, который занимается реконструкцией Первой и Второй Мировой.
«Среди девушек популярно Средневековье и Наполеоника, это факт. Но у меня как-то не сложилось. Я не умею шить, пришивание пуговиц, шевронов или подворотничка — это мой потолок. А платья этих эпох нужно шить самой или делать на заказ у мастеров, но ткань все равно придется выбирать самостоятельно. Да и в красивых нарядах я в свое время побывала вдоволь — выступала в музыкально-эстрадном театре».
Многие реконструкторы родились и выросли в Советском Союзе, потому период Второй Мировой близок и понятен им с точки зрения устройства жизни, моральных принципов и устоев. Есть некий налет идеализации: тогда люди были честнее, они ратовали за правду и мораль, руководствовались понятиями чести и долга.
Помимо советского времени, в военной реконструкции Женю привлекает наличие техники и пиротехники, активность и насыщенность действия в постановочном бою. Другие эпохи не дают возможности женщинам принять участие в военных действиях.
Женя выступает в необычной роли — она снайпер.
«Многие считают, что реконструкцией занимаются люди, не наигравшиеся в детстве в «войнушку». Отчасти это так, но не только. Я считаю, что дети должны видеть вживую бой (пусть мы показываем только маленькую его часть), иметь возможность потрогать оружие, форму. Время идет, войну вспоминают все реже, ветеранов почти не осталось, а качество современных фильмов про войну оставляет желать лучшего. Связь времен должна сохраниться. Думаю, реконструкция позволяет пробудить интерес к этой теме».
Все реконструкторские мероприятия имеют сценарии, которые обычно основаны на реальных действиях и воссоздают отдельную операцию или бой. Сценарий доносится до командиров подразделений, имеющих рации, с помощью которых координируется ход действия. У каждого клуба есть своя конкретная задача. Не все подробности известны, но, тем не менее, реконструкторы стараются соблюсти максимальную точность.
Комплект формы и вооружения у каждого свой. Что-то собирается по барахолкам, например, посуда того времени, что-то находится в специальных магазинах, в Военторге, Интернете. Форму часто шьют мастера, какие-то предметы остались в семьях еще с войны. В качестве оружия используют макеты, воссоздающие оригиналы, либо настоящие предметы, но обезвреженные и охолощенные.
«Мы соблюдаем историческую достоверность во всем, т.е. вещь на реконструкторе может быть новой, но должна соответствовать заявленному времени, за это мы боремся. Зритель может не разбираться в тонкостях, но у нас с этим четко».
Реконструкторов часто привлекают в исторические фильмы — у них уже есть весь комплект одежды и вооружения. Женя участвовала в съемках фильмов «Когда растаял снег» и «Сталинград».
«Как-то на мероприятии была мощная пиротехника, так что земля дрожала и с неба на каску сыпались комья глины. И хотя я понимала, что это понарошку, мне было не по себе. Реконструкция позволяет ее участникам хоть на один процент прочувствовать то, что чувствовали 70 лет назад их родные, и даже эта малость дорогого стоит».
Опыт соседей
Андрей Лазурин, сооснователь эстонского клуба реконструкции Front line, в реконструкции с 2004 года. Окончил Академию Гражданской Авиации, учится на историческом факультете Псковского Государственного педагогического университета. Работает на производстве бронированных автомобилей.
«Военно-исторический клуб Front line был создан в 2004 году и объединил увлеченных людей, которые серьезно занимаются военной историей. События Второй Мировой войны актуальны и сейчас, в Эстонии фронт дважды, в 1941 и 1944 годах, прошел по ее территории, еще живы участники и свидетели тех событий. Миссия нашего клуба? Отвечу нашим тостом: За нас, часовых истории!»
Поскольку участники войны еще живы, эта тема требует особого, деликатного подхода и максимальной объективности. Не может быть двух мнений или расхождения во взглядах.
«Отсюда и концепция наших реконструкций: классической военно-исторической реконструкцией в нашем понимании является максимально достоверный исторический слепок с реальных событий, происшедших в конкретное время на конкретном участке фронта».
Реконструкторы собираются не только для воссоздания боев — они участвуют в полевых выездах, походах в форме и снаряжении. Воссоздается не только внешний вид солдата, но и предметы его быта, лагерь, тактические знаки и дорожные указатели, даже пропагандистские материалы. Для того чтобы с точностью все воссоздать, проводится колоссальная работа по изучению документов, поднятию архивов, проводятся беседы с ветеранами.
Андрей — командир реконструкторского взвода. Иногда доверяют и роту, иногда приходится побыть рядовым.
Был и опыт участия в европейских реконструкциях Мировой войны. Там взгляд на события не сильно отличается от нашего. Реконструкторы находятся вне политики, их удел — история.
Конечно, чтобы воссоздать бой Второй Мировой, нужен условный соперник. Есть клубы, которые занимаются реконструкцией частей немецкой армии, это личный интерес каждого. Но и здесь, конечно, нет политики: многие подпадают под темное очарование формы Верхмата.
Клуб Андрея часто принимает участие в съемках документальных и художественных фильмов, театральных постановках. Некоторые из фильмов, где можно увидеть реконструкторов: «Георг», «Солдаты Мертвой Головы», «Исаев», «Сентябрь 1944го».
Члены клуба Front line занимаются также уходом за воинскими захоронениями и участвуют в поисковой деятельности не только на территории своей страны, но и в Ленинградской области, и за рубежом.
Поисковики
Тема поиска неизвестных солдат — одна из наиболее печальных и сложных. По общим оценкам, около 4 миллионов солдат числятся пропавшими без вести со времен войны. В послевоенные годы основной задачей было поднятие страны из руин. К сожалению, никто не занимался ни поиском, ни захоронением погибших солдат, оставшихся лежать на поле боя.
Сегодня цифры пропавших без вести уменьшаются, правда, черепашьими темпами, благодаря деятельности поисковиков. Всего в России около 600 таких клубов. Основная трудность заключается в том, что поисковики не получают никакой поддержки от государства — поиски павших бойцов они осуществляют на свои собственные средства и личном энтузиазме. Удовлетворение приходит с осознанием, что делаешь благое и достойное дело.
Павел Чистов, 30 лет, в реконструкции и поисковой деятельности с 2007 года. Работает с Межрегиональным Общественным Фондом по увековечиванию памяти погибших при защите Отечества. Окончил исторический факультет Ленинградского Областного педагогического Университета, работает в книжном магазине.
У Павла все началось с археологической практики на Старой Ладоге от университета — именно там он заразился раскопками. В 2007 году он впервые отправился с друзьями-поисковиками в лес. Тогда же началось увлечение реконструкцией. Сегодня Павел занимается реконструкцией Первой Мировой войны, Гражданской войны, Советско-Финской и всеми периодами Великой Отечественной, где выступает в роли рядового Красной Армии.
«Процесс поиска пропавших без вести бойцов Красной Армии очень сложен. Зимой поисковики сидят в архивах и досконально изучают район предполагаемого поиска: какие части там стояли, какие бои прошли, каковы были потери. Весной они едут в район проведения работ. Поиск проводится при помощи металлодетекторов и щупов (фактически участок земли многократно и часто «прокалывается» щупом с острым концом до тех пор, пока на что-то не наткнется). При обнаружении верховых останков (на глубине 15-30 см) земля вокруг практически просеивается, чтобы не пропустить никакую мелочь, которая поможет в установлении имени погибшего. Вот тут помогают археологические навыки».
По военному уставу каждый солдат должен был иметь медальон в эбонитовой капсуле, внутри которой находился лист с личными данными солдата и контактами родственников. Однако далеко не все солдаты пользовались этим — считалось дурной приметой, к гибели. Даже если капсула и была найдена рядом с останками, то прочитать лист — отдельная кропотливая и многочасовая работа. От сырости чернила просто растворяются, а бумага разрушается.
«Помимо уставного медальона встречаются и самодельные. Куда только не запечатывали солдаты свои последние весточки домой, свои надежды быть опознанными. И в гильзы от патронов, и в стеклянные баночки от таблеток, бывали и просто завернутые в деньги. Но даже если медальон не найден или прочитать его невозможно, имя бойца можно установить по его личным вещам».
Установление имени — только полдела. Затем нужно отправиться в архив, либо в электронную базу данных, найти информацию об этом человеке и занести его в список найденных. Поисковики проделывают огромную работу по учету и систематизации этой информации. Следующий этап — поиск родственников.
Государство не прикладывает никаких усилий для того, чтобы помочь найти и перезахоронить своих героев. Даже похороны проводятся на средства поисковиков и родственников погибших, если они есть.
«В нашей деятельности впечатляет и трогает очень многое — каждый найденный человек, прочитанный медальон, каждый вернувшийся домой солдат. Взрослые мужчины-поисковики, которые копают уже много лет, плачут при виде 80-летней дочки, которая приезжает с другого конца страны хоронить своего 20-летнего отца, погибшего под Ленинградом».
