В ярославском клубе «ДОКер» свой фильм представил Денис Клеблеев – режиссер, работы которого регулярно побеждают на престижных международных кинофестивалях.
В документальное кино Денис Клеблеев пришел несколько лет назад. До этого занимался фотографией, учился в мастерской Александра Лапина, участвовал в фотовыставках в Москве и Санкт-Петербурге. Еще раньше окончил Московский государственный технический университет гражданской авиации и некоторое время работал в престижной компании, где, очевидно, мог легко дойти до позиции топ-менеджера. Но судьба взяла свое…
В 2012 году Денис закончил мастерскую документального кино Марины Разбежкиной. Премьерный показ его дипломного фильма «31-й рейс» состоялся на фестивале «Артдокфест» в Москве, где получил приз за лучший полный метр. Международная премьера второго фильма «Странные частицы» прошла в Париже на фестивале Cinéma du réel в 2015 году – картина получила главный приз в номинации «Первый фильм» и специальный приз молодежного жюри.
Фильмография режиссера на сегодня включает также картины «Своя наука», «Зима, уходи!» (один из соавторов проекта), «Король Лир».
Критики отмечают особый талант Дениса Клеблеева соединять глубину кадра с глубиной смысла, выводить своих героев на тонкий и очень откровенный разговор и даже «договариваться с реальностью» – когда она как будто бы сама стремится максимально раскрыть авторский замысел.
В Ярославле режиссер представил свою работу «Странные частицы». В промо-ролике киноклуба «ДОКер», на площадке которого прошел показ, одно из определений документального кино звучит так: неожиданный взгляд на неожиданного человека. Фильм «Странные частицы» в полной мере соответствует этой формуле. Для главного героя картины – молодого ученого, который занимается квантовой физикой, – безусловная гармония заключена только в мире точных формул и классической музыки. Лето на институтской базе отдыха, в этом раю для студентов, куда он едет в качестве наставника (нечто среднее между классной дамой и пионервожатым), – становится для него местом тотального разочарования и абсолютного внутреннего одиночества…
– Об этом ученом Косте я узнал от своего друга, театрального режиссера, который нас и познакомил, – сразу после показа фильма стал рассказывать Денис. – Первую встречу мы назначили в кофейне, где ничего не предлагают, кроме кофе, даже чая там нет. А оказалось, что Костя никогда в жизни не пил кофе! Да и никогда не был в кафе. Когда к нам подошла официантка, пришлось очень долго объяснять, каким вообще бывает кофе, чем американо отличается от эспрессо и так далее. И когда в итоге мы заказали капучино, официантка, шокированная нашим разговором, спросила: «Капучино с молоком?». Я решил, что она нас разыгрывает. Смотрю: нет, она абсолютно серьезно ждет ответа. «Да, с молоком». И у меня сразу возник этот образ: есть некий, условно говоря, квантовый мир, который олицетворяет Костя, а есть классический мир этой девушки, которая принимала наш заказ, и когда эти два мира встретились – они друг о друга споткнулись… Я решил попробовать сделать про это кино. Узнав, что с неуспевающими студентами Костя едет в летний лагерь на Азовское море, отправился следом…
За полчаса до показа картины «Странные частицы» мы поговорили с Денисом Клеблеевым.
Когда вы беретесь за съемки нового фильма, что является импульсом к работе, что вами движет?
Исключительно желание рассказать историю, о которой узнал и о которой думаю постоянно. Единственный способ освободиться от своих мыслей – снять кино. Причем всегда очень важен эффект первой встречи – когда ты видишь, что за человеком стоит какая-то большая история. А дальше тебе хочется что-то самому понять про этого героя, разобраться. Иначе ты не сможешь ничего рассказать. И ты погружаешься в эту абсолютно другую жизнь, которая не похожа на твою собственную. Здесь как раз и возникает зависимость: как только ты начинаешь заниматься документальным кино, ты уже не можешь остановиться, потому что каждый раз, снимая очередную картину, ты проживаешь новую жизнь.
В отличие от режиссера игрового кино, который ставит задачу актерам, вы для персонажей картины должны как бы отсутствовать, сделать всё, чтобы они не замечали вас и вели себя максимально естественно перед камерой. Как вы выстраиваете отношения на съемках?
Никаких правил нет. Каждый раз всё зависит от сюжета, от ситуации, от самой истории. В самом перовом фильме «31-й рейс» я никак не вмешивался в происходящее и на реальность, кроме того что я ее кадрировал, никак не влиял. А уже в фильме «Странные частицы» я выстраивал какие-то сцены, специально просил Костю что-то сделать. Кино вообще не получилось бы, если б я просто ходил следом за ним и снимал. В деревне, например, где он обычно работает, вместо того, чтобы заниматься наукой, Костя начал рассказывать про печку в доме, про целлофановый пакет, который у него хранится уже 8 лет… И я сказал: «Давай ты сядешь за стол, поработаешь. Тебе есть чем заняться?» – «Да!» – «Садись!» Он начал что-то писать, но как будто письмо бабушке сочиняет. Я говорю: «Давай ты будешь что-то вслух проговаривать, как будто над чем-то размышляешь. Только не на камеру, а как будто на самом деле». Он сразу стал это делать. И дальше началось взаимодействие. В какой-то момент я стал чувствовать его, он стал чувствовать камеру и делал всё абсолютно органично.
Сейчас мне даже скучно снимать как наблюдателю. В работе над «Королем Лиром» я вмешивался в процесс постоянно! Приблизительно я представляю, как человек может себя повести в той или иной ситуации, ставлю его в некие обстоятельства, внутри которых он свободен в своих действиях, и снимаю.
Герои легко соглашаются на это?
Да! Мне кажется, в природе практически каждого человека заложены артистические способности. Когда предлагаешь людям некую игру – они довольно легко в нее включаются.
А у вас нет желания снимать игровое кино?
Желание такое есть и есть несколько идей для игровых картин. Сейчас думаю, как осуществить всё это. Пока в игровом кино я работал только в качестве оператора – люблю снимать и всегда с удовольствием соглашаюсь поработать оператором, если фильм мне интересен.
Почему сначала вы закончили технический университет, а не занялись той же фотографией или кино?
Я просто долгое время не мог найти вид деятельности, который бы меня по-настоящему захватывал. Можно сказать, пришел к кино методом исключения. Сначала увлекался компьютерами – решил получить образование программиста. Когда учился, понял, что это не мое. Но после окончания университета пришел работать в крупную авиакомпанию на должность аналитика, почти сразу меня повысили. Чем больше времени я проводил в офисе, тем больше понимал, что настоящая жизнь проходит мимо. Еще в университете я увлекся фотографией. Она в те годы стала для меня способом проживать жизнь по-настоящему. На выходные я уезжал в разные города, снимал на улицах. Важным моментом оказалась встреча с Александром Лапиным, которого, к сожалению, уже нет в живых. Он взял меня к себе в мастерскую – и все мои знания о фотографии тогда перевернулись!
А жизнь складывалась так, что на работе меня постоянно повышали, и этот карьерный рост был связан с тем, что свободного времени у меня оставалось всё меньше, я всё реже занимался чем мне хотелось. При этом моя страсть к исследованию жизни возрастала. И в какой-то момент я просто уволился из авиакомпании. В это же время я понял, что мне не хватает языка фотографии для некоторых своих историй. Как раз тогда узнал о школе документального кино Марины Разбежкиной. Поступил. Через год снял свой первый фильм – «31-й рейс». У меня не было никаких амбиций, было лишь желание сделать кино про людей, которых я встретил на Камчатке. Неожиданно эта работа получила приз как лучший полнометражный фильм на фестивале «Артдокфест» в Москве, а после этого ее показали на крупных фестивалях за рубежом – во Франции, в Канаде, Италии. Я был отчасти удивлен такому успеху. Но в то же время это придало уверенности, что документальное кино – это точно мое.
Техническое образование вам каким-то образом помогает сегодня?
Думаю, да. Когда я начинаю снимать фильм, я мысленно выстраиваю его будущую структуру и как бы графически наполняю ее в ходе съемок. При этом я осознаю, что структура не должна перевешивать, иначе получится очень схематическая конструкция, а для кино важно, чтобы всегда был поэтический воздух чего-то неожиданного. В фильме «Странные частицы», например, нестандартный герой двигал меня к тому, чтобы я принимал нестандартные монтажные решения. В том числе в какой-то момент я изменил финал фильма, сделал его не таким очевидным. Вообще, найти финал в документальном кино очень сложно: человеческая жизнь длится и длится, пока ты снимаешь. Поэтому часто в документальных лентах финал открытый. А тут к нам подошел студент, начал задавать дурацкие вопросы Косте, мне, и вдруг… стал рассуждать о таланте и бездарности – и я понял, что у меня есть финал.
Можно ли сказать, что вас интересуют исключительно нестандартные герои?
Интересуют люди со своим особым миром, очень отличающимся от моего собственного. Я не могу пока строить каких-то обобщений, у меня не так много работ. Первыми моими героями были брутальные вездеходчики. Вторым – физик-теоретик. Третьим – пожилой актер. Во всех историях в большей или меньшей степени есть тема экзистенциального одиночества. Второе, что объединяет моих героев, – неоднозначность. Ни о ком из них нельзя сказать уверенно – положительный это герой или отрицательный.
А если бы вы могли встретиться и поговорить с любым человеком любой эпохи и снять кино про него – о ком бы вы сделали фильм?
Фильм – не уверен… но с кем бы мне очень хотелось встретиться и поговорить – это Луис Бунюэль. Недавно прочел его книгу «Бунюэль о Бунюэле», он сам написал о себе. Эта книга произвела на меня большое впечатление… Каких-то вопросов у меня к Бунюэлю нет – на все возможные вопросы он ответил при жизни своими фильмами. Думаю, речь шла бы о чем-то несерьезном – о погоде, например. Есть люди, с которыми ты можешь говорить о каких-то незначительных, даже бытовых вещах, но одновременно случится разговор об устройстве мироздания, о сути жизни, о смысле нашего существования на земле…
